На Урал

Самый северный город, куда я ездил, - это Ярославль, - сказал мне Маяковский (Ленинград не шел в счет. - Я. Л.) - Пора двинуться на Урал и в Сибирь, обязательно побывать на Кузнецкстрое. И если уж ехать, так до самого Владивостока. Тем более, что там, как передавали, есть улица моего имени. Просто не верится. Стоит поехать, чтобы самому в том убедиться, посмотреть, как выглядят дощечка, улица и дома, - шутил он.

Владимир Владимирович мечтал и о многих других поездках, которые не успел осуществить. Однажды в вагоне мы рассматривали карту - железнодорожную схему. Он ткнул карандашом в середину пустого пространства - оказалась Элиста.

- Вот где надо побывать! Ни рекой не подъедешь, ни железной дорогой. Туда уж наверняка никто из нашей братии не заглядывал.

Он собирался поехать на долгое время в промышленные районы, в колхозы, в совхозы...

- Надо подолгу посидеть в каждом месте, по-настоящему ко всему присмотреться, иначе - зачем ездить? А ведь некоторые писатели хвастаются тем, что за один день чуть ли не изучили три завода.

Судьба уральской поездки висела на волоске: Маяковский находился в Ленинграде и там заболел. Вдруг получаю в Москве телеграмму: "Покупайте билет привет Маяковский".

Мы условились встретиться на Казанском вокзале. Стрелки больших перронных часов двигались неумалимыми рывками, и каждый из них заставлял меня вздрагивать. Я уже занял место и стоял у вагона. До отправления поезда оставалось не больше минуты, а Маяковского все не было.

Но вот буквально в последние секунды я увидел, как, размахивая двумя чемоданами, он мчится со всех ног и вскакивает в вагон в тот самый момент, когда раздается прощальный паровозный гудок.

Отдышавшись, Владимир Владимирович прошел в купе, взвалил вещи на полку и спокойно сказал:

- Вот видите, я никогда не опаздываю. "Забудем прошлое, уставим общий лад", не волнуйте себя и меня. Шофер, действительно, опоздал, а я - нет. Часы у меня всегда нарочно поставлены на три минуты вперед. Это меня и спасло. Стоит ли волноваться, когда мы едем в замечательную Казань! Если у меня не будет ни копейки, я обязательно поеду в Казань.

- А как же вы без копейки купите билет?

- И на билет мне вышлет моя Казань!

Маяковский долго слонялся по коридору. Движение было для него необходимостью. Просунув голову в купе, он позаботился и обо мне:

- Торопитесь, пока коридор свободен, иначе пропадет ваш моцион. А завтра утром мы гордо проедем "знаменитый" Арзамас. До чего же приятно посмотреть на него, не задерживаясь! Надо не проспать.

Но мы проспали. Проснувшись, Маяковский спросил:

- Как спали, что снилось? Я предлагаю, если снилось что-нибудь, будем друг другу рассказывать. А если нет, будем выдумывать сон. Кто неинтересно выдумает, с того штраф.

На следующей большой остановке Маяковский внимательно вглядывался в окно:

- В прошлом году мы проезжали здесь в воскресенье или в праздник, утром. Девушки в национальных костюмах танцевали. Вот в этом месте!

- Неужели вы помните точно, именно на этой станции и в этом месте?

- Именно на этой!

В Казани, как и в прошлом году, театр переполнен.

- Казань не подвела - все пришли, - радуется Владимир Владимирович. - А как здорово слушали поэму!¹ Вещь, судя по всему, сделана неплохо. Я пронес ее через десятки городов и десятки тысяч людей, и везде слушали с интересом. Ругня отдельных рецензентов - не в счет. Важно мнение масс.

¹ (Маяковский читал отрывки из поэмы "Хорошо!")

В номер старинного "Казанского подворья", где остановился Маяковский, началось паломничество... Журналистов и студентов сменили местные и приезжие поэты. Вошел совсем молодой паренек и после робкого предисловия прочел по-марийски "Левый марш"¹. У Маяковского в руках - чья-то тетрадь стихов. Приходят все новые и новые люди².

¹ (Впоследствии выяснилось - это был поэт А. Ток.)

² (Среди приходивших в этот день к Маяковскому были молодой поэт П. Хузангай и поэт Н. Шелеби. В тот же день они по записке Маяковского прошли на его выступление.)

Этот большой литературный день лег в основу стихотворения "Казань", которое впервые было напечатано в "Комсомольской правде" 7 июля 1928 года.

 Входит татарин: 
                "Я 
                  на татарском 
 вам 
    прочитаю 
             "Левый марш". 
 Входит второй. 
              Косой в скуле. 
 И говорит, 
           в карманах порыскав: 
 "Я - 
      мариец. 
             Твой 
                  "Левый"
 
 дай 
    тебе 
        прочту по-марийски". 
 Эти вышли. 
          Шедших этих 
 в низкой 
        двери
             встретил третий. 
 "Марш 
       ваш - 
 наш марш. 
 Я - 
      чуваш, 
 послушай,
          уважь. 
 Марш 
     вашинский 
 так по-чувашски..." 

Я позволю себе сделать отступление. Несколько лет назад я ехал из Казани в Саратов. В одном купе со мной оказался мужчина, который отличался необычным багажом: он вез несколько сот книг.

- Эх, теперь хорошо бы заиметь интересного собеседника! - громко сказал он.

- Это покажет будущее, - заметил я.

Слово за слово. Оказалось, что мой сосед едет из Чебоксар в Ульяновск, куда и везет чувашские книги.

- Это не сочинения Белинского и Гоголя, - улыбнулся он,- и я не знаю, понесут ли их с базара. Но чувашей вокруг Ульяновска не меньше, чем в нашей столице.

Он спросил:

- А вы не имеете отношения к литературе?

- Косвенное, - ответил я, - такое же, как все люди, которые ее читают.

- Жаль! Я сам поэт и переводчик. В прошлом году был в Москве. У нас там проходила неделя чувашской литературы и искусства. Вы не были на наших вечерах?

- К сожалению, я уезжал.

- В Москве я много успел. Побывал в музее Маяковского на Таганке, читал некоторые материалы, встречался с близкими ему людьми. Познакомился с сестрой поэта - Людмилой Владимировной,- продолжал мой попутчик.- Хотел еще встретиться с одним товарищем, который знал Маяковского. Вы не слыхали такого - Лавут Павел Ильич?

- Слыхал. Это я и есть! - ошарашил его я.

- Нехорошо врать, да еще в поезде! - обиделся было собеседник. Но я быстро убедил его в том, что говорю правду.

Мы познакомились. Чувашский поэт и переводчик - Стихван Шавлы - прочел мне на своем родном языке "Паспорт" и 19-ю главу из "Хорошо!", и я живо вспомнил "Казанское подворье" и молодых поэтов в гостях у Маяковского...

Но вернемся к 1928 году.

Маяковский выступал в Казанском университете. Среди множества других произведений он читал "По городам Союза", в котором вспоминал свой прошлогодний вечер у студентов.

Стихотворение вызвало бурную овацию.

Снова поезд. Маяковский сомневается - наш ли это вагон.

- В первый раз встречаю такой вагон. Почему нет закрытых купе? Он как жесткий, но - мягкий.

Проводник объясняет, что вагон очень старый, таких во всей стране осталось несколько. Скоро и они рассыплются.

- Надеюсь, без нас. А кстати - почему он пустой? Где пассажиры? - спрашивает Владимир Владимирович.

- У нас так часто бывает, - отвечает проводник. - Дорогой, правда, подсаживаются "служебные". Вот только что сел один железнодорожник, он устроился в закрытом служебном купе.

- А нельзя ли и нам так устроиться? Мы почти железнодорожники - всю жизнь разъезжаем.

Проводник пустил нас в конце концов в закрытое купе.

- Значит, спальня у нас есть, - сказал Маяковский. - Открытые купе надо распределить так: в одном - будуар, в другом - салон, оно же - и местное казино, оно же - читальня. А рядом - столовая. "Ну скажите, Кулидж, разве это жизнь?" Вот это жизнь!

Всю дорогу Маяковского никто не беспокоил. После завтрака он сидел в "читальне" за газетами и журналами. Потом переходил в "столовую" и т. д.

Шутил:

- Я и в ресторанах мало стесняюсь, а здесь совсем красота: ешь курицу руками в полное удовольствие... Теперь будем делить "общую курицу славы" - по одной ножке и по одной ручке. Соль пополам, чтобы не тыкать курицей в общую, как это часто делают в дороге.

Съев курицу, он вздохнул:

- "Ах, ножки, ножки, где вы ныне?"

К слову пришлось, я рассказал Маяковскому случай.

В мягкий вагон вошел крестьянин с мешком и стоит. Трое уговаривают его снять кожух и присесть. Отвечает:

- Койку, боюсь, испачкаю.

Потом сел на краешек дивана и так просидел до своей станции.

Выяснилось - необходимость заставила ехать в мягком, других мест не оказалось.

Маяковский задумался:

- Надо сделать так, чтобы все ездили на большие расстояния в купированных или мягких. Так оно и будет - не сомневаюсь. Это время - не за горами!

Ночью - станция Красноуфимск. Перед сном Маяковский решил прогуляться. Мороз трескучий.

- Чувствую уральский воздух. Уже похоже на север. Заставляю себя гулять на морозе: надо привыкать, по скольку я в принципе южанин.

Свердловск только просыпался.

Газетчики начинали свой крикливый день. Позвал парня, взял свежие газеты. Маяковский привычно вонзил глаз:

- Смотрите - статья. И даже с портретом. Интересно!

Редкое явление: "Уральский рабочий" посвятил приезду гостя большую статью. Автор И. Нович, ныне известный литературовед, обстоятельно рассказал о творческом пути поэта, проанализировал поэму "Хорошо!". Он писал: "Владимир Маяковский - один из наиболее ярких представителей поэзии нашей пооктябрьской, революционной эпохи". И там же: "Приезд Маяковского на Урал - бесспорно глубоко положительное явление, становящееся особенно ценным в свете общего, наблюдающегося сейчас оживления литературной жизни области".

Первое выступление Маяковского - в "Деловом клубе".

Здесь законно вспомнить следующий эпизод.

Я приехал в Свердловск еще 7 января и вел переговоры с заведующим этим клубом об аренде зала для вечера Маяковского на 26 января.

Он принял меня более чем равнодушно и выдвинул такие условия, с которыми нельзя было согласиться. Я ушел расстроенный. На следующий день, в воскресенье, я снова явился в клуб, надеясь,, что мне все же удастся убедить заведующего.

Неожиданно мне навстречу по тускло освещенному коридору - группа людей. Среди них - Анатолий Васильевич Луначарский.

Я хотел пройти незамеченным. Но Анатолий Васильевич протянул руку:

- Здравствуйте! А вы что здесь делаете?

- Я здесь с Маяковским.

- Как, Владимир Владимирович здесь? Приятно, очень приятно.

- Маяковского самого пока нет, - уточнил я. - Я договариваюсь об его вечерах на конец января.

- Пожалуйте с нами,- указал мне на открытую дверь Анатолий Васильевич. И повел в комнату, где был накрыт стол.

В дверях мелькнула фигура заведующего клубом. Он разглядел, должно быть, меня. В этот день мы с ним обо всем договорились.

Когда я рассказал Маяковскому эту историю, он засмеялся:

- Нам повезло на подхалима!

В то время в Свердловске гастролировали эстрадные сатирики Рим и Ром. Имея это в виду, Владимир Владимирович говорил на своем вечере:

- Рим-Ромы выступают с эстрады. Певцы, куплетисты и музыканты имеют аудиторию, а поэты - нет. Поэтов - на эстраду, искусство - в массы!

Сам он в тот вечер выступал в переполненном зале.

После выступления Маяковского в "Деловом клубе" местные журналисты организовали нечто вроде банкета. Маяковский был весьма тронут.

Он осматривал город, заводы, новостройки.

В воскресенье на розвальнях отправились смотреть могилу последнего русского царя. Привезли тулупы. "На ваш рост нелегко подобрать", - пошутил предисполкома А. И. Парамонов¹. Побывали и в доме, где был расстрелян Романов.

¹ (В стихотворение "Император" есть такие строки: Шесть пудов (для веса ровного!), будто правит кедров полком он, снег хрустит под Парамоновым, председателем исполком.)

Читая потом стихотворение "Император", написанное под впечатлением этих экскурсий, поэт говорил:

- Конечно, как будто ничего особенного - посмотреть могилу царя. Да и, собственно говоря, ничего там не видно. Ее даже трудно найти, находят по приметам, причем этот секрет знаком лишь определенной группе лиц. Но мне важно дать ощущение того, что ушла от нас вот здесь лежащая последняя гадина последней династии, столько крови выпившей в течение столетий. Когда я был гимназистом, я "имел счастье" наблюдать встречу царя в Москве. Нас вывели на Тверскую для показа этого представления. Вот об этих "встречах" здесь и идет речь:

 Помню - 
         то ли пасха, 
 то ли - 
          рождество: 
 вымыто 
         и насухо 
 расчищено торжество. 
 По Тверской 
            шпалерами 
                     стоят рядовые, 
 перед рядовыми - 
                   пристава. 
...............................
 - Будто было здесь?! 
 Нет, не здесь. 
              Мимо! - 
 Здесь кедр 
           топором перетроган, 
 зарубки 
            под корень коры, 
 у корня, 
            под кедром, 
                      дорога, 
 а в ней - 
           император зарыт.

Он предварял несколькими словами и стихотворение "Екатеринбург - Свердловск":

- Был захолустный Екатеринбург, а теперь - растущий и преображающийся Свердловск. А что еще будет! Ведь это только начало!

 ...как будто 
            у города 
                    нету 
                        "сегодня", 
 а только - 
            "завтра" 
                     и "вчера".

Свердловск очень нравился Маяковскому, в особенности его молодежь. Ему нравилось "северное" спокойствие аудитории, умение слушать.

Днем он читал для комсомольского актива, вечером - для студентов Уральского политехнического института. Молодежь следила за каждым его движением, ловила каждое его слово.

В газете появилось объявление:

"Сегодня в клубе рабкоров состоится занятие литгруппы "На смену" совместно с рабкорами Свердловска. Беседу проведет поэт Вл. Маяковский. Вход по особым билетам, разосланным по рабкоровским кружкам".

Но самым, пожалуй, важным было то, что за пять дней пребывания в Свердловске Маяковский написал три стихотворения. О двух я уже упомянул. Назову еще "Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру", которое он обычно объявлял несколько иначе: "О моем вселении..." Интересна история этого стихотворения. Сестра поэта - Людмила Владимировна - рассказывала, что в 1928 году брат помог приобрести им (матери и сестрам) квартиру в новых кооперативных домах Трехгорной мануфактуры. Впервые войдя в нее, он спросил: "Это у всех рабочих квартиры с ванной?" Тогда, вероятно, и родилась мысль написать стихотворение о вселении в новую квартиру. Здесь, в Свердловске, побывав в хорошем рабочем общежитии и в новых домах, куда вселялись рабочие Верхне-Исетского завода, он снова вернулся к этой теме.

...В день нашего отъезда из Свердловска я на вокзале узнал, что через час должен пройти "вчерашний" курьерский. Позвонил Владимиру Владимировичу. Он примчался. Но оказалось, что один вагон "заболел", его отцепляют, а пассажиров размещают на свободные места. Билетов нет. Я - к начальнику поезда.

- Для Маяковского сделаю все, что могу. Только обязательно познакомьте меня с ним. Какой он из себя?

...Перед нами расстилались уральские леса. Маяковский не отходил от окна.

- Культурно едем, ничего не скажешь. Кругом такая красота! Ну кто бы мог подумать, что бывают такие прекрасно опаздывающие поезда? Просто умница!

Пермь тоже встретила поэта статьей в местной газете:

"...Свой большой литературный талант Маяковский сумел практически использовать для строительства новой советской культуры...

...В литературной и культурной жизни Перми приезд Маяковского крупное событие... Он должен дать слушателям новую зарядку в понимании своего творчества".

К сожалению, зал агрофака, где выступал Маяковский, оказался очень маленьким. Молодежь расселась на самой сцене, и он с трудом мог делать два-три шага.

На следующий день он еще раз встретился со студентами и школьниками. Слушали его прекрасно.

Мы сидим в буфете пермского вокзала и ждем поезда на Вятку. Поезд запаздывает. Маяковский шутит:

- Попробуйте опоздать к такому поезду! Он просто не дает нам этой возможности. А вы боялись.

Владимир Владимирович предлагает поиграть "в чет-нечет". В руке медяки и серебро, угадай-ка: чет или нечет? После подсчета суммы выясняется - выиграл или проиграл. Не угадал - плати столько, сколько в руках партнера.

...Едва усевшись в вагон, я разругался с проводником, пытавшимся высадить нас из двухместного купе под тем предлогом, что в пути его займут. Маяковский корил меня:

- Я от вас такого не ожидал. Чего разорались? Тем более, все кругом спят.

- Но ведь вы сами часто кричите, а у меня прорвалось, - защищался я.

Я кричу обычно на пользу литературе, а вы - во вред себе.

Ему удалось спокойно, без суеты, уговорить проводника.

Маяковский подружился с трехлетним мальчиком из соседнего купе.

- Здравствуйте, товарищ! - здоровается с ним Владимир Владимирович и протягивает руку.

- Не левую, а правую ручку подай, - внушает рядом стоящая мамаша.

- Как зовут?- спрашивает Маяковский.

- Вова.

- Тёзка! Сколько лет?

- Тли.

Мамаша поправляет: скоро будет четыре.

- Читать умеешь?

- Буквы знаю...

- Дома у тебя есть игрушки? Какие?

- Лазные.

- Сейчас на вокзале что-нибудь сообразим, здесь, говорят, кустарные вещи продаются, - шепнул мне Маяковский. - И сладостей достанем, чтоб хватило ему до Москвы. - Владимир Владимирович играл с мальчиком, рисовал ему. В ход пошли спички. Мальчишка до того привязался к дяде, что перекочевал в наше купе.

Но в Вятке Маяковскому ничего не удалось купить ребенку. Ему помешали.

Когда поезд подошел к перрону, Владимир Владимирович посмотрел в заснеженное окно и удивился:

- С нами, наверное, едет какое-то важное лицо. Смотрите - встречают.

Ему и в голову не могло прийти, что этим "важным лицом" был он сам.

Группа школьников с учителями направилась к Маяковскому и приветствовала его от имени учащихся города. Поезд опоздал на несколько часов, но они дожидались, хотя был трескучий мороз.

Маяковский тронут встречей. Он сердечно поговорил с ребятами и пригласил их в театр, на свой вечер.

Комсод¹ одной из школ попросил Маяковского выступить с благотворительной целью. Он, конечно, согласился. Днем, во время заседания, его слушали делегаты губернского съезда профсоюзов.

¹ (Комиссия содействия нуждающимся ученикам.)

- Такой небольшой город, а сколько удовольствия! - говорил Маяковский о Вятке.

Многое пришлось ему здесь по душе: статья в газете ко дню приезда, встреча со школьниками на вокзале, хороший вечер в театре и, наконец, новая гостиница с простой и удобной мебелью, с большой пепельницей на столе (он много курил и не терпел маленьких пепельниц).

В промежутке между двумя выступлениями Владимир Владимирович предложил мне сыграть "заключительную" партию на бильярде. По дороге я хотел забежать в магазин - купить вятского масла.

- Что за идея? Бросьте возиться!

Я настаивал на своем.

- Не вертите вола! Или вы идете со мной в бильярдную, или я вас не пущу в вагон с маслом!

В бильярдной было холодно и грязно. Я сказал, подражая его манере:

"Шел по улице люматка, поносел и весь дрожал"!¹.

¹ (Пародируют строки из стихотворения К. Петерсона "Сиротка".)

Он немедленно проскандировал:

Отец, отец, оставь угрозыск,
Свою Ратаму не брани1!..

¹ (Пародируют строки из "Демона" М. Ю. Лермантова.)

Масло я все-таки купил. А ему сказал уже на перроне:

- Ну, хорошо, масло вам не нужно. Но вятские кустарные изделия, я надеюсь, вы повезете в Москву?

- Это другое дело, это я люблю.

И тут же он накупил разных шкатулок и безделушек.