На беларусской земле

Жду Маяковского в главном вестибюле Белорусского вокзала. И вот он вырос у дверей, размахивая двумя чемоданами. Я удивился:

- Что вы так размахались, силу показываете?

На белорусской земле

Едва заметная улыбка, и чемодан раскрыт. Пустой, легкий.

- Помните, я вам обещал? Получайте!

- Большое спасибо! Но вы напрасно беспокоились. Я бы сам заехал к вам и все туда бы уложил.

- Я рассчитал заранее. - И Маяковский берет у меня из рук старый чемодан и кладет его в пустой новый.

О таком чемодане, какой он мне подарил, я действительно мечтал: ведь только в этом, 1927 году, я находился в разъездах 250 дней!

В Смоленске, при выходе из вокзала, - пробка, толкаются, как на пожаре. Маяковский видит: затерли старуху с мешком - и своей мощной фигурой сдерживает натиск. Старуха спасена, а Маяковского понесло людским потоком.

В гостинице такой разговор:

- Жаль, что приходится сегодня уезжать, номер хороший, - сказал Маяковский.

- Самый лучший. В нем сам Луначарский жил. Народу ходило к нему, ужас! - говорит дежурная.

Маяковский:

- Ну, конечно, мне до него не дотянуться, но зато я стихи пишу, а он - нет. Он просто начальство и прозаик.

Утром - мы в Витебске. Владимир Владимирович здесь впервые, Он предлагает прогуляться.

За мостом над узенькой Двиной крутой подъем по Гоголевской. Я прошу его замедлить шаг, но это не в его натуре. Тогда я остановился, чтобы передохнуть, и тем самым вернул себе попутчика.

Именно в эту минуту мне бросилась в глаза вывеска на противоположной стороне улицы.

Раки, кружка пенистого пива и надпись: "Завод им. Бебеля".

Я вопросительно посмотрел на Маяковского, как бы ища ответа: что это значит? Он только улыбнулся потом скривил рот и молча продолжал путь. То и дело поэт заносил что-то в записную книжку. Тогда, как я понял позже, возникали уже наброски стихотворения "Пиво и социализм" (первоначальный вариант заглавия - "Витебские мысли")¹.

¹ (В афише стихотворение было озаглавлено: "Имени Бебеля". С эстрады же поэт объявлял его по-разному, то "Пиво и социализм", то "Рак и пиво". Чаще же всего: "Рак и пиво завода имени...", подчеркивая последние слова.")

Незначительный, казалось бы, факт был обобщен:

 Товарищ,
        в мозгах 
                 просьбишку вычекань,
 да так, 
        чтоб не стерлась, 
                        и век прождя:
 брось привычку 
              (глупая привычка!) - 
 приплетать 
          ко всему 
                 фамилию вождя. 

Еще одна бессонная ночь (пересадка).

В седьмом часу курьерский привез нас в Минск.

В вагоне Маяковский спросил:

- Сколько у нас столиц?

- Много.

- А в скольких вы бывали?

- Почти во всех.

- Я был не везде, но должен быть везде!

Тогда же он, как бы продолжая свою мысль, заметил:

- Как хорошо звучит: "Центральный исполнительный Комитет Белоруссии". Мы часто не отдаем себе отчета в том, что произошло за короткий срок: народ имеет свою Республику - это грандиозно!

Афиша выступления В. Маяковского в Витебске. 1927 год

До нашего приезда в Минск я дважды телеграфировал в гостиницу, чтобы нам забронировали номера. Когда же мы обратились к портье, тот попросил подождать.

Владимир Владимирович уселся в тяжелое кресло и, казалось, вот-вот уснет.

Я проявлял активность, рвался к директору.

Выяснилось, что на четвертом этаже есть свободный номер, но директор распорядился обеспечить Маяковского лучшим, который вскоре он и занял.

Как всегда, много гостей. Один из них - молодой поэт - спросил:

- Почему вас столь назойливо упрекают в неуважении к Пушкину?

- Бывает разное отношение к его наследию, - ответил Маяковский. - Мне не могут простить того, что я не пишу, как он. Раздражает лесенка. Вот решили: раз я не пишу, как Пушкин, значит, являюсь его противником. Приходится чуть ли не оправдываться, а в чем - и сам не знаешь. Подумайте, - добавил он, - как можно, не любя Пушкина, знать наизусть массу его стихов? Смешно! Меня как-то спросили: "Почему вы пишете лесенкой, ведь так писать гораздо труднее?" - "А как вам, товарищи, по лестнице труднее ходить вверх, чем без лестницы?" - задал в свою очередь вопрос я. - "Легче!" Так вот, поймите, что лесенка вам помогает читать, хотя и писать так труднее. Зато слова точнее, осмысленнее произносятся и понимаются. Надо только преодолеть косность. Стихи, которые легко читаются, далеко не всегда запоминаются. А вот хорошие стихи, когда уж запомнишь, то надолго. Вот, например, басни Крылова. Мы учим их чуть ли не в первом классе, а помним до глубокой старости. Почему? Потому что это гениально!

Я вклинился в разговор, вспомнил эпизод ' своего детства:

- Школьный товарищ отвечал урок: вступление к "Медному всаднику". Прошел ДСП (до сих пор) - и продолжал еще минут двадцать, до самого звонка. (Чтобы спасти не выучивших урока.) Учитель не остановил - сам увлекся, что ли.

Маяковский поддержал:

- Ну как бы он запомнил чуть ли не всего "Медного всадника", если бы не любил Пушкина?

- Первейшее дело, - сказал Маяковский,- навестить друзей: пойду к Шамардиной¹.

¹ (Маяковский был знаком с Софьей Сергеевной Шамардиной с 1913 года.)

Я расстался с ним и на обратном пути забрел в парикмахерскую.

- Ты знаешь, кого я только что стриг? - услышал я разговор. - Самого Маяковского!

- Нашел чем хвастаться! Что тут особенного?

- Чудак! Это же большой человек! Стричь такую голову - это уже целая история! А главное - он уплатил мне столько, сколько никто и никогда. Вот это размах!

Вместе с С. С. Шамардиной и ее мужем И. А. Адамовичем (бывшим в то время председателем Совнаркома Белоруссии) Маяковский осматривал клуб, где должен был выступать через 20 минут. За ними увязалась молодежь. Какой-то паренек (которого Шамардина знала) смущенно вручил тетрадь своих стихов и попросил хоть мельком взглянуть на них. Маяковский полистал:

- Молодой человек, я бы советовал вам заняться более полезным делом.

Тот так растерялся, что, едва простившись, скрылся.

Софья Сергеевна упрекнула Маяковского: разве можно так безжалостно поступать?

Владимир Владимирович взволновался:

- Найдем его, и я с ним поговорю.

В Минске, как и в других городах, Маяковский организовал продажу и подписку на редактируемый им журнал "Новый Леф". В Москву он привез справки - результат работы.

- Если бы местные работники проявили хоть немного инициативы, книго-журнальная наша торговля решительно бы улучшилась,- сказал Владимир Владимирович после вечера.

В Минске в эти дни Белгосиздат организовал выставку белорусской книги. Маяковский посетил ее вместе с Шамардиной. Он детально интересовался тем, как поставлена книготорговля.

Стоит познакомиться с некоторыми белорусскими записками и ответами Маяковского. Они не похожи на те, которые уже приводились.

"т. Маяковский. Читаете ли Вы литературу соседних республик, как-то белорусской, украинской и др."

- Читаю, но главным образом в переводах, это уже не то, но при некотором опыте разобраться могу. Языка белорусского, к сожалению, не знаю.

"Почему Вы сегодня так мало говорили о себе?"

- Я жду, пока вы скажете обо мне.

"Ваш взгляд на поэтическое вдохновение?"

- Я уже говорил о том, что дело не во вдохновении. Вдохновение можно организовать. Надо быть способным и добросовестным. Первое не зависит всецело от тебя.

"А Вы, т. Маяковский! Не огорчайтесь тем, что некоторые говорят о вашей грубости и непонятности стихов. Если только вчитаться - все понятно и хорошо, ваши стихи лучше, когда их читаешь в книге, тогда вы человечней и ближе".

- Надо просто и медленно читать, понять, что читаешь, и тогда все равно - вслух или про себя. Стихи в основном написаны для голоса. Что же касается грубости, то таковая бывает главным образом ответной.

"Тов. Маяковский! Бросьте вы отвечать на глупые записки. На это жаль времени".

По существу правильно. Но, к сожалению, приходится отвечать и проучать.

"Читали ли вы поэму Якуба Коласа "Сымбн Музыка"?"

- Пока не читал. Но надо обязательно прочесть Коласа и Купалу. Это люди очень талантливые. Ряд вещей я знаю, но надо ближе познакомиться.

"Тов. Маяковский, вы замечательно интересный, по вашим произведениям видно, вы недюжинной силы талант. Я уверена, что вы будете тем Толстым в нашей эпохе, о котором вы говорили, что он должен явиться у нас".

- Если не считать отсутствия бороды, в остальном не возражаю.

"Почему вы носите галстук кис-кис?"

- Потому что не мяу-мяу.

"Пишете ли Вы какое-либо крупное произведение?"

- Пишу поэму, которую хочу закончить в этом году, к десятилетию Октября. Названия точного еще нет.

...Дней через пятнадцать Маяковский снова увидит Минск, теперь уже проездом за границу...