Два поэта

В начале февраля 1927 года я из Харькова телеграфировал Маяковскому о сроках выступлений. Когда же я вернулся в Москву, он встретил меня смехом:

- Не из сумасшедшего ли дома вы давали телеграмму? Зимой - в поле? Бред!

И показал телеграфный бланк. Там было написано: "Восемнадцатого поле, 10/20 Курске, 22 Харькове".

Я протер глаза. Ничего не изменилось. Телеграф перепутал: "поле" означало Тулу, а 10/20-19-20.

Владимир Владимирович пригласил с собой в поездку Николая Асеева.

Несколько часов от Москвы до Тулы проходят быстро: поэты дружески беседуют о стихах, играют в "тысячу".

- Кто кого? - спрашиваю.

- Ясно, Асеев. Мне ли с ним тягаться! - отвечает Маяковский. - Я стесняюсь брать с него фору, вам же он свободно даст сто очков.

У Асеева идеальная память. У Маяковского тоже, но он более рассеян в игре.

В Туле они берут общий номер, чтобы не расставаться.

В двух газетах - статьи. В одной сообщается:

"Мирная афиша. Даже не плакатной формы. О футуристе Маяковском она говорит скромнее, чем о местном митрополите Виталии. Унылой лентой тянется длинное: "Маяковский". (Лента имела 216 сантиметров в длину.)

В другой газете некий Медведев, восторженно отзываясь о Маяковском, предлагая словесникам изучать "его вклад в сокровищницу русского языка", писал:

"Маяковский едет в Тулу. Это хорошо. Владимиру Владимировичу (так зовут Маяковского) давно бы нужно это сделать. Главное, его в Туле, как и везде, знают. Да, да, знают, и обиднее всего - не понимают. Не понимает его тульская интеллигенция (я, конечно, не говорю об исключениях), не понимает его и рабочий класс города Тулы..."

Газета снабдила статью примечанием: "На спорные положения автора редакция ответит после обмена мнениями".

Вечер открыл Маяковский. Он представил Асеева, о котором не упоминалось в афишах (его поездка поначалу не планировалась):

- Со мной приехал талантливый поэт Асеев. Своими стихами он доставит вам немало удовольствия. Для вас - несомненный выигрыш.

Выступали по очереди. Пока один читал, другой просматривал записки. Среди них были такие:

"Приходилось ли вам за границей читать свои произведения, и если да, то как вас там, понимали или нет?"

"Даешь "Облако в штанах!"

"Правда ли, что вы не могли оторваться от "Евг. Онегина" целую ночь?"

"Ну как, дружок, Тула-то какое произвела на тебя впечатление и не напишешь ли что-либо о Туле?"

"Вы так живо описывали, как на пароходе тошнило всех на третий класс, так что можно подумать, что вы ехали как раз там".

"Тов. Маяковский! Ваши стихи хорошо читает Бася Бисевич¹. Вам далеко до нее!"

¹ (Бася Бисевич в те годы была студенткой. Потом она действительно стала артисткой. Произведения Маяковского занимали большое место в ее репертуаре.)

- Я приветствую Басю Бисевич и со своей стороны приложу усилия, чтоб ее догнать.

Зал разразился смехом.

Поздно ночью отправляемся в Курск, в котором Асеев провел свою юность. Он рассказывает о том времени. Маяковский интересуется подробностями.

Сразу же Асеев повел осматривать город.

Афиша вечера "Даешь изящную жизнь" на русском и украинском языках. Выступление Н. Асеева и В. Маяковского в Харькове и Киеве. 1927 год

На первом вечере народ еще был. Но на втором четверть зала. Маяковский предложил "зазывать публику"... Принимаем экстренные меры: вход свободный. Я попробовал было даже осуществить предложение Владимира Владимировича и вышел на улицу. Но там - ни души.

...В Харькове на афише уже красуются оба имени и на двух языках.

Увидев, Маяковский поначалу обрадовался и тут же возмутился. Фамилии поэтов стояли не по алфавиту. Владимир Владимирович потребовал внушить местным театралам, которые взялись печатать рекламу, что это бестактно, и просил меня в дальнейшем быть в таких случаях настороже. (Ведь я-то послал им текст, придерживаясь алфавита.)

Когда Маяковский в Москве составлял текст афиши, я удивился: "Почему вы намечаете программу и за Асеева?" Он слегка ухмыльнулся:

- Я лучше знаю, что ему нужно читать. Пишите:

"Синие гусары", "Оранжевый свет", "Через головы критиков", "Колокола", "Обрез", "26" и др.

Эти стихотворения и вошли в программу вечера.

Театр Держдрамы¹ был переполнен. Маяковский вел "разговор-доклад" на тему "Даешь изящную жизнь".

¹ (Государственный театр драмы)

На следующий день в Технологическом институте состоялся вечер специально для студентов - билеты продавались по очень дешевым ценам. Маяковский с удовлетворением отметил:

- Вот видите, все довольны: и студенты, и мы. Опыт удался. Дешево и полно. Гак и надо: бить на количество. Это самое важное.

В Киеве выступали много и успешно. Настроение приподнятое.

В часы отдыха затеяли "пасьянс" и ухитрились превратить это мирное, казалось бы, занятие в азартную игру. Я принес свежий номер "Известий". Развернули. И тут Маяковский вскочил:

- Как могли напечатать такую дрянь?

Вспыхнул и Асеев.

Статья за подписью В. Полонского называлась "Леф или блеф?"

Они то читали газету, то отшвыривали ее, то снова перечитывали. Тут же намечали план разгрома этой статьи, продолжение которой (от 27 февраля) застало их уже по пути в Москву.

Статья была издевательской. И хоть в ее "послесловии" говорилось, что она якобы не направлена против Маяковского, Асеева, Третьякова, Шкловского и других лефовцев, что, мол, "взятые порознь - они заслуживают всяческих похвал: имена их - среди самых видных в рядах советской литературы", на самом же деле Маяковский был представлен в статье в ложном свете.

"Леф или блеф?" - так была озаглавлена не только статья В. Полонского, но и диспут в большой аудитории Политехнического музея, состоявшийся 23 марта 1927 года. На афише значилось:

"Выступают от Лефа: Н. Асеев, О. Брик, В. Жемчужный, М. Левидов, А. Лавинский, В. Маяковский, В. Перцов, А. Родченко, В. Степанова, В. Шкловский.

Против: Л. Авербах, А. К. Воронский, О. Бескин, И. Гроссмак-Рощин, В. Ермилов, И. Нусинов. Приглашен В. П. Полонский и все желающие из аудитории. Вечер иллюстрируется новыми стихами лефов".

Аудитория не вместила всех желающих.

Председательствовал В. Фриче. Выступали не все перечисленные в афише, а Маяковский и Полонский (два основных полемиста), затем: Асеев, Шкловский, Нусинов, Авербах, Левидов, Бескин.

Бой разгорелся жаркий. В. Фриче не раз призывал аудиторию к порядку. Дошло даже до того, что он заявил: "Я буду вынужден сложить с себя звание председателя, а вы знаете, что это грозит срывом собрания".

Маяковский произнес вступительное слово. Он же заключал. (Стенограмма двух этих его речей опубликована в 12-м томе полного собрания сочинений.)