Послание пролетарским поэтам

Товарищи,
          позвольте
                    без позы,
                              без маски - 
как старший товарищ,
                     неглупый и чуткий, 
поразговариваю с вами,
                       товарищ Безыменский, 
товарищ Светлов,
                 товарищ Уткин. 
Мы спорим,
           аж глотки просят лужения, 
мы
   задыхаемся
              от эстрадных побед,
а у меня к вам, товарищи,
                          деловое предложение: 
давайте
        устроим
                веселый обед! 
Расстелим внизу
                комплименты ковровые, 
если зуб на кого -
                   отпилим зуб; 
розданные
          Луначарским
                      венки лавровые - 
сложим
       в общий
               товарищеский суп.
Решим,
       что все
               по-своему правы. 
Каждый поет
            по своему
                      голоску! 
Разрежем
         общую курицу славы 
и каждому
          выдадим
                  по равному куску. 
Бросим
       друг другу
                  шпильки подсовывать, 
разведем
         изысканный
                    словесный ажур.
А когда мне
            товарищи
                     предоставят слово - 
я это слово возьму
                   и скажу:
-  Я кажусь вам
                академиком
                           с большим задом, 
один, мол, я
             жрец
                  поэзии непролазных.
А мне
      в действительности
                         единственное надо - 
чтоб больше поэтов
                   хороших
                           и разных. 
Многие
       пользуются
                  напостовскои тряскою, 
с тем
      чтоб себя
                обозвать получше.
- Мы, мол, единственные,
                         мы пролетарские...-
А я, по-вашему, что -
                      валютчик?
Я
  по существу
              мастеровой, братцы, 
не люблю я
           этой
                философии нудовой. 
Засучу рукавчики:
                  работать?
                            драться? 
Сделай одолжение,
                  а ну, давай!
Есть
     перед нами
                огромная работа - 
каждому человеку
                 нужное стихачество.
Давайте работать
                 до седьмого пота 
над поднятием количества,
                  над улучшением качества. 
Я меряю
        по коммуне
                   стихов сорта, 
в коммуну
          душа
               потому влюблена, 
что коммуна,
             по-моему,
                       огромная высота, 
что коммуна,
             по-моему,
                       глубочайшая глубина. 
А в поэзии
           нет
               ни друзей,
                          ни родных, 
по протекции
             не свяжешь
                        рифм лычки.  
Оставим
        распределение
                      орденов и наградных, 
бросим, товарищи,
                  наклеивать ярлычки. 
Не хочу
        похвастать
                   мыслью новенькой, 
но по-моему -
              утверждаю без авторской спеси -
Коммуна -
          это место,
                     где исчезнут чиновники 
и где будет
            много
                  стихов и песен. 
Стоит
      изумиться
                рифмочек парой нам - 
мы
   почитаем поэтика гением. 
Одного
       называют
                красным Байроном, 
другого -
          самым красным Гейнем. 
Одного боюсь -
               за вас и сам,- 
чтоб не обмелели
                 наши души, 
чтоб мы
        не возвели
                   в коммунистический сан 
плоскость раешников
                    и ерунду частушек 
Мы духом одно,
               понимаете сами: 
по линии сердца
                нет раздела. 
Если
     вы не за нас,
                   а мы
                        не с вами,  
то черта ль
            нам
                остается делать? 
А если я
         вас
             когда-нибудь крою 
и на вас
         замахивается
                      перо-рука,
то я, как говорится,
                     добыл это кровью, 
я больше вашего
                рифмы строгал. 
Товарищи,
          бросим
                 замашки торгашьи 
- моя, мол, поэзия -
                     мой лабаз! - 
всё, что я сделал,
                   всё это ваше - 
рифмы,
      темы,
            дикция,
                    бас! 
Что может быть
               капризней славы
                               и пепельней? 
В гроб, что ли,
                брать,
                       когда умру? 
Наплевать мне, товарищи,
                         в высшей степени 
на деньги,
           на славу
                    и на прочую муру! 
Чем нам
        делить
               поэтическую власть, 
сгрудим
        нежность слов
                      и слова-бичи,
и давайте
          без завистей
                       и без фамилий
                                     класть 
вкоммунову стройку
                   слова-кирпичи. 
Давайте,
         товарищи,
                   шагать в ногу. 
Нам не надо
            брюзжащего
                       лысого парика! 
А ругаться захочется -
                       врагов много 
по другую сторону
                  красных баррикад.

Примечание

Послание пролетарским поэтам. Впервые - газ. "Комсомольская правда", М., 1926, 13 июня.

В "Послании" Маяковский, выступая против бесплодных групповых споров, призывает к консолидации поэтических сил на единой принципиальной основе борьбы за коммунизм. По мысли Маяковского, главным мерилом поэзии должна быть коммунистическая партийность ("...давайте без завистей и без фамилий класть в коммунову стройку слова-кирпичи"; "я меряю по коммуне стихов сорта...").

Многие пользуются напостовской тряскою.- От названия журнала "На посту" (издавался в 1923-1925 гг.) - затем "На литературном посту" (1926-1932) - органа РАППа - Российской ассоциации пролетарских писателей. Деятельность этого журнала, выступавшего от имени "пролетарских" писателей, была практически направлена на разжигание межгрупповой вражды, против писателей, творчество которых не укладывалось в прокрустово ложе рапповских схем, ложное возвеличивание "угодных" литераторов и т. п., и нанесла большой вред советской литературе (см. примечания к стихотворению "Сергею Есенину", стр. 437).