Любовь

Мир
    опять
          цветами оброс, 
у мира
       весенний вид. 
И вновь
        встает
               нерешенный вопрос - 
о женщинах
           и о любви. 
Мы любим парад,
                нарядную песню. 
Говорим красиво,
                 выходя на митинг. 
Но часто
         под этим,
                   покрытый плесенью, 
старенький-старенький бытик. 
Поет на собранье:
                  "Вперед, товарищи..." 
А дома,
        забыв об арии сольной, 
орет на жену,
              что щи не в наваре 
и что
      огурцы
             плоховато просолены. 
Живет с другой -
                 киоск в ширину, 
бельем -
         шантанная дива. 
Но тонким чулком
                 попрекает жену:
- Компрометируешь
                  пред коллективом.- 
То лезут к любой,
                  была бы с ногами. 
Пять баб
         переменит
                   в течение суток. 
У нас, мол,
            свобода,
                     а не моногамия. 
Долой мещанство
                и предрассудок! 
С цветка на цветок
                   молодым стрекозлом 
порхает,
         летает
                и мечется. 
Одно ему
         в мире
                кажется злом - 
это
    алиментщица. 
Он рад умереть, 
экономя треть, 
три года
         судиться рад: 
и я, мол, не я,
                и она не моя, 
и я вообще
           кастрат. 
А любят,
         так будь
                  монашенкой верной - 
тиранит
        ревностью
                  всякий пустяк 
и мерит
        любовь
               на калибр револьверный, 
неверной
         в затылок
                   пулю пустя.
Четвертый -
            герой десятка сражений, 
а так,
       что любо-дорого, 
бежит
      в перепуге
                 от туфли жениной, 
простой туфли Мосторга.
А другой
         стрелу любви
                      иначе метит, 
путает
       - ребенок этакий - 
уловленье
          любимой
                  в романические сети 
с повышеньем
             подчиненной по тарифной сетке… 
По женской линии 
тоже вам не райские скинии. 
Простенького паренька 
подцепила
          барынька.
Он работать,
             а ее
                  не удержать никак - 
бегает за клёшем
                 каждого бульварника.
Что же,
        сиди
             и в плаче
                       Нилом нилься.
Ишь! -
       Жених!
-  Для кого ж я, милые, женился? 
Для себя -
           или для них? - 
У родителей
            и дети этакого сорта:
-  Что родители?
                 И мы
                      не хуже, мол! -
Занимаются
           любовью в виде спорта, 
не успев
         вписаться в комсомол. 
И дальше,
          к деревне,
                     быт без движеньица - 
живут, как и раньше,
                     из года в год. 
Вот так же
           замуж выходят
                         и женятся, 
как покупают
             рабочий скот. 
Если будет
           длиться так
                       за годом годик, 
то,
    скажу вам прямо, 
не сумеет
          разобрать
                    и брачный кодекс, 
где отец и дочь,
                 который сын и мама. 
Я не за семью.
               В огне
                      и в дыме синем 
выгори
       и этого старья кусок, 
где шипели
           матери-гусыни 
и детей
        стерег
               отец-гусак! 
Нет.
     Но мы живем коммуной
                          плотно, 
в общежитиях
             грязнеет кожа тел.  
Надо
     голос
           подымать за чистоплотность 
отношений наших
                и любовных дел. 
Не отвиливай -
               мол, я не венчан. 
Нас
    не поп скрепляет тарабарящий.
Надо
     обвязать
              и жизнь мужчин и женщин 
словом,
        нас объединяющим:
                          "Товарищи".

Примечание

Любовь. Впервые - газ. "Известия ЦИК", М., 1926, 13 июня.