В семье поэта

Биография Красной Пресни немыслима без биографии старейшего текстильного комбината Москвы - комбината "Трехгорная мануфактура" имени Ф. Э. Дзержинского, любовно именуемого в народе коротким словом "Трехгорка".

Занятия литературного объединения 'Красная Пресня' имени В. В. Маяковского. Выступает друг поэта - артист Н. И. Хлестов (1968 г.)

Рабочие знаменитого предприятия были в первых рядах Декабрьского вооруженного восстания, а новые поколения трехгорцев свято хранят революционные традиции своих легендарных предков, приумножают славу передового предприятия столицы. С многотысячным коллективом более 16 лет были связаны жизнь и работа художницы и педагога-воспитателя, общественной деятельницы и литератора старшей сестры поэта Людмилы Владимировны Маяковской.

"Мой брат,- пишет она,- всегда гордился тем, что я работаю на прославленной, богатой революционными традициями "Трехгорке". Он не раз выступал здесь. Во время одного из выступлений в 1917 году (вскоре после Февральской революции) произошел такой инцидент: на очередном клубном вечере для служащих Володя прочел стихотворение "Нате". Оно имело большой успех, но не понравилось Прохорову. Хозяин остался недоволен. "Кто,- спросил он,- этот молодой человек, который прочел такое дерзкое стихотворение?!"

В конце 1927 года Маяковские получили квартиру в кооперативном доме № 6 по Студенецкому переулку. Владимир Владимирович внес положенный пай и довольно часто навещал своих близких, подолгу засиживался с ними за вечерним чаем или просто приходил отдохнуть от напряженной работы.

Александр Иванович Колосков, находившийся в дружеских отношениях с матерью и сестрами поэта, рассказал мне однажды, что ему довольно часто приходилось слышать о том, что Маяковским не раз задавали один и тот же вопрос:

-У вас маленькая квартира, разве вы не имеете возможности получить теперь более благоустроенное и просторное жилище где-нибудь в новом районе Москвы?

На что они, будь то Адександра Алексеевна или Людмила Владимировна, неизменно отвечали:

-А зачем? Для нас и эта квартира хороша. Мы любим Красную Пресню и никуда отсюда не собираемся переезжать.

После смерти поэта квартира Маяковских приобрела огромную притягательную силу. Его старшая сестра принимала активное участие в работе многих редакционных коллегий по выпуску тематических сборников и собраний сочинений В. В. Маяковского. Она ежедневно была занята большой кропотливой собирательской работой, связанной с богатейшим наследием поэта, постоянно выступала на диспутах, научных конференциях, охотно консультировала литературоведов, редакторов, художников, режиссеров, поэтов и журналистов, писавших о Маяковском.

В квартире все осталось так, как было при жизни Владимира Владимировича. Родственники бережно сохранили мебель, изготовленную еще по чертежах Владимира Константиновича, портреты и групповые фотографии, пейзажные картины, напоминавшие о далеком Кавказе, а также многочисленные подарки друзей: книги с дарственными надписями, скульптурный портрет поэта, макет корабля "Маяковский".

В этой квартире Людмила Владимировна написала книги "Пережитое" и "О Владимире Маяковском", содержащие ценный фактический материал о жизни и творчестве поэта, а также необходимые комментарии к его произведению "Я сам". Она была главным консультантом на съемках художественного кинофильма "Маяковский начинался так", отснятого в Грузии, и готовила к изданию новую работу о творческом пути своего брата. Здесь же была создана и популярная книга для школьников "Детство и юность Владимира Маяковского", написанная матерью поэта.

Воспоминания о сыне Александра Алексеевна опубликовала незадолго до своей смерти. Ей очень хотелось рассказать о том, как рос и воспитывался будущий поэт, и тем самым оградить Маяковского от искажений его биографии и от ничем не обоснованных упреков в его адрес. Ей шел уже восьмидесятый год, когда она впервые взялась за перо.

- Вот напишу о Володе,- говорила она,- и тогда о нем узнают настоящую правду.

Тяжелая болезнь и потеря младшей дочери Ольги надолго прервали эту работу, и лишь в 1952 году Александра Алексеевна смогла вернуться к своей заветной тетрадке. К шестидесятилетию Владимира Маяковского ее работа была завершена и увидела свет в молодом издательстве Детгиз.

Мать и сестры поэта охотно откликались на все приглашения, связанные с рассказами о творчестве Маяковского. Они часто выступали в школах и высших учебных заведениях, в воинских частях и рабочих клубах. В конце 1940 года всей семьей ездили в Дом ученых, где присутствовали при перезаписывании голоса Владимира Маяковского с устаревших восковых валиков, сделанных еще в двадцатых годах. Запись велась ночью, чтобы не мешал шум машин.

С тех пор как я впервые появился в обществе Людмилы Владимировны, не помню дня, когда бы не заставая ее за срочной работой. Несмотря на преклонный возраст и плохое состояние здоровья, она настойчиво продолжала заниматься всеми вопросами, связанными с деятельностью будущего Государственного музея В. В. Маяковского в Москве. Это было заветной мечтой, ради чего она не считалась ни с чем. Откроет, бывало, дверь в соседнюю комнату и скажет: "Это все для музея". Посмотришь туда и невольно вспомнишь Владимира Владимировича, который в дни подготовки отчетной выставки с досадой говорил:

- Собрать бы все, да некогда!

А Людмила Владимировна собирала настойчиво и увлеченно, справедливо считая, что одной из важнейших задач нового музея явится правдивое освещение жизни и творческой биографии поэта, а для этого надо, чтобы научные сотрудники были вооружены подлинным фактическим материалом. Она интересовалась всем, что так или иначе было связано с именем Маяковского. Однажды узнала о том, что среди строителей здания Московского государственного университета появился талантливый паренек, увлеченный творчеством великого поэта и самостоятельно работавший над созданием его скульптурного портрета. Это был молодой способный украинский скульптор Григорий Сорокин, ставший также лауреатом Всесоюзного конкурса на лучшее исполнение произведений Маяковского. Людмила Владимировна решила познакомиться с его произведениями и, не считаясь со скверной осенней погодой, поехала на строительство, разыскала его и приняла горячее участие в его творческой работе.

- Людмила Владимировна,- вспоминает замечательный скульптор народный художник СССР Александр Павлович Кибальников,- была исключительно умным, тактичным и доброжелательным человеком. Она прекрасно разбиралась в тонкостях нашей работы и никогда не навязывала своего "авторитетного" мнения, всецело полагаясь на творческую инициативу самих художников. Поэтому ее положительное высказывание в защиту моей работы при окончательном утверждении проекта памятника Маяковскому, проходившем в помещении Государственного Исторического музея, я считаю для себя высшей оценкой моей скромной работы.

Многолетняя дружба связывала семью Маяковских и трудящихся Красной Пресни с мастером художественного слова народным артистом РСФСР Сергеем Михайловичем Балашовым, который выступал со стихами Владимира Маяковского в рабочих клубах, в цехах заводов и фабрик, в читальных залах и библиотеках, в летних садах и на торжественных вечерах и митингах. В годы Великой Отечественной войны он передал Красной Армии боевую машину - танк "Владимир Маяковский", сработанный металлургами Нижнего Тагила на личные сбережения артиста. В канун 100-летия В. И. Ленина Сергей Балашов выступил с новой литературно-художественной композицией "Сердце с правдой вдвоем", составленной по произведениям поэта и выпущенной массовым тиражом музыкальной фирмой "Мелодия".

С теплотой и сердечностью все вспоминают Людмилу Владимировну. Памятны многие случаи, свидетельствующие о широте ее души и внимании к людям. Как-то зимой 1968 года Людмила Владимировна позвонила мне на работу.

-Приезжайте-ка, голубчик,- послышался ее четкий и несколько басовитый голос,- наконец-то мне представляется возможность вручить вам мою долгожданную книгу.

Л. В. Маяковская за рабочим столом

Вечером я забежал к ней на квартиру, думал, на несколько минут, а засиделся допоздна. Как всегда, я застал ее за неотложной работой. Людмила Владимировна правила корректуру и, не отрываясь от нее, кивком головы указала на стул: читайте, мол, пока я работаю. Стараясь не мешать, я взял в руки предназначавшуюся мне книгу, стал перелистывать ее и конечно же прочитал дарственную надпись автора. В молчании прошло минут пятнадцать.

- Ну вот, на сегодня хватит. Страшно устают глаза - остальное дочитаю завтра.

Отложив верстку, хозяйка пригласила к столу.

-После работы и чайку попить не грех. Небось промерз, пока добирался?

Была она в хорошем настроении, рассказала о том, как еще в бытность знаменитых "Окон РОСТА" им всей семьей не раз приходилось согреваться кипятком в холодной и нетопленой квартире. Александра Алексеевна, младшая сестра Ольга и она помогали поэту в разрисовке и тиражировании его агитационных плакатов. Владимир Владимирович приносил к ним на квартиру свои карандашные рисунки, и они, не считаясь со временем, раскрашивали их по его указаниям и готовили трафареты.

Вспоминая тяжелые годы гражданской войны, разрухи и голода, мы невольно обратились к поэме "Хорошо!", к строфам, касающимся семьи поэта:

 Мне 
    легше, чем всем,-
 я 
 Маяковский. 
 Сижу 
    и ем 
 кусок 
      конский. 
 Скрип - 
      дверь, 
          плача. 
 Сестра 
      младшая. 
 - Здравствуй, Володя! 
 - Здравствуй, Оля! 
 - Завтра новогодие -
 нет ли 
      соли? 
 Делю, 
 в ладонях вешаю
 щепотку 
       отсыревшую. 
 Одолевая 
       снег 
           и страх, 
 скользит сестра, 
              идет сестра, 
 бредет 
      трехверстной Преснею 
 солить 
      картошку пресную. 
 Рядом 
     мороз 
 шел 
    и рос
 Затевал 
       щекотку - 
 отдай 
      щепотку. 
 Пришла, 
       а соль 
            не валится - 
 примерзла 
         к пальцам.

Жизнь была не из легких, а работа тяжелая и трудоемкая. Однако родные ни разу не подвели поэта и все выполняли быстро и в срок. Особенно тепло Людмила

Владимировна отозвалась о трудолюбии Александры Алексеевны:

-Ляжет, бывало, отдыхать. Полежит с полчаса - и снова за дело. Смотрим, уже утро на дворе, а она все хлопочет. Посмотрит на часы и подгоняет нас: "Скоро Володя придет".

В тот же незабываемый вечер, вероятно от того, что почувствовал хорошее настроение хозяйки, я осмелился узнать о том, помнит ли она шумную полемику, возникшую в связи с появлением в газете "Комсомольская правда" неудачного стихотворения Ивана Молчанова "Свидание"?

-Как-то,- сказала Людмила Владимировна,- я спросила у брата: не видит ли он за собой какого-либо неудобства в отношении к молодому поэту. На что Володя ответил мне, что он прежде всего имел в виду безответственную работу редакторов, а поэтому выступил прежде всего против газеты, которая так беспринципно отнеслась к публикации заведомо безыдейных произведений, каким явилось злополучное молчановское "Свидание". Не зря же, продолжал он, я дал тогда подробную расшифровку о том, где и когда было напечатано это стихотворение. Володя согласился со мной в том, что несколько пересолил в своих выражениях, а несколько позднее очень обрадовался, узнав, что Иван Молчанов вполне трезво воспринял его критику и собирался поехать на строительство Сталинградского тракторного завода.

А разве ты не заметил тогда, почему Володя неоднократно приглашал Ивана Молчанова на совместные с ним выступления? Разве это не говорит тебе о том, что брат всячески старался смягчить свои личные отношения с комсомольцем, в котором, как мне помнится, он видел даровитого и обещающего поэта? В подтверждение сказанного считаю необходимым сослаться на статью Дм. Молдавского "Наш современник", которую я прочитал в седьмом номере журнала "Нева" за 1983 год. В этой статье Дмитрий Миронович приводит личное письмо И. Н. Молчанова, где между прочим говорится:

"...Вообще-то Маяковский относился ко мне доброжелательно. Спустя несколько десятков лет я узнал, что в разговоре со старшей сестрой Людмилой Владимировной, когда речь шла обо мне, он якобы сказал:

-А ведь я зря Ваню обидел!

Это замечание Людмила Владимировна передала журналисту В. Коркину, который и поведал его мне. Самому мне не удалось до смерти Людмилы Владимировны переговорить с ней. Но Коркину у меня нет оснований не верить".

Далее автор статьи завершает:

-Подтверждаю - я тоже слышал об этом от Людмилы Владимировны.

Слушая Людмилу Владимировну, я действительно вспоминал несколько выступлений, организованных по инициативе Владимира Маяковского с участием А. Безыменского, А. Жарова, С. Кирсанова, И. Молчанова, М. Светлова, И. Уткина и других комсомольских поэтов.

Иван Никанорович был старше меня на десять лет. Однако это нисколько не мешало нашей дружбе. Наоборот, зная мое доброе к нему отношение, он тоже не скрывал своих взаимных симпатий ко мне.

-Вот поработаю на тракторном,- заверил меня поэт,- и я докажу твоему Маяковскому, что комсомолец Молчанов не тот, за кого меня принимает этот рапповский дуболом Авербах, Безыменский и подобные ему подпевалы.

Уехал в Сталинград и действительно доказал. В стихотворении "Ответ друзьям" он писал тогда:

 Дадим отчет своей стране, 
 Чтоб строки пламенели: 
 Мы не стояли в стороне, 
 Когда бои кипели.

"Считая, что творчество и работа поэта Ивана Молчанова на нашем заводе всецело отданы на службу промфинплану завода, что его эпиграммы и стихи нещадно бьют по конкретным носителям зла и поднимают энтузиазм ударников, зачислить тов. Молчанова ударником механосборочного цеха, выдать ему рабочий номер и трудовую книжку".

Так, по-доброму и тепло, отозвались о нем рабочие тракторостроя. Как сейчас, вижу перед собой это коллективное решение, которое Ваня, не без гордости конечно, бережно хранил вместе с комсомольским билетом.

Могут спросить, а что потом-то было?

А было все. Как и следовало ожидать, вся жизнь моего друга прошла в постоянном творческом состоянии: дома - за рабочим столом и в непрерывных поездках по всей стране, в любимом общении с людьми и бесконечно родным комсомолом.

На мой вопрос, часто ли у них дома бывал Владимир Владимирович, Людмила Владимировна ответила:

-Часто. Особенно в период напряженной работы, связанной с подготовкой премьерных просмотров сатирических пьес. Кстати,- спросила она,- тебе приходилось бывать на просмотрах "Клопа" и "Бани"?

-Конечно,- сказал я,- комсомольцы Красной Пресни никогда не упускали такой возможности.

И действительно, на все вечера и театральные постановки Маяковского мы, как правило, ходили коллективно, а мне посчастливилось даже 27 марта 1930 года присутствовать на обсуждении "Бани" в Доме печати.

-Ну и как, понравилось?

Вспомнив тот далекий год, я ответил, что сначала все шло размеренно, гладко. Владимира Владимировича в зале не было. Но, когда с трибуны начали выступать явные недоброжелатели, он появился в дверях и быстро прошел на сцену. Яростно обрушил свой гнев на тех, кто считал пьесу несовременной и даже антихудожественной. Хорошо помню, как был рассержен Маяковский и, не выдержав, покинул зал.

- Вот то-то и оно, что не выдержал,- согласилась Людмила Владимировна.- Работая над "Клопом" и "Баней", Володя отдавал все творческие силы. Он сам признавался в том, что "Баня" - лучшее его сатирическое произведение, над которым он трудился в течение нескольких месяцев. В процессе подготовки пьесы к постановке он не раз проверял ее на творческих встречах с актерами, бывал на репетициях, внимательно прислушивался к мнению режиссуры и актеров-исполнителей. Работу над "Клопом" Маяковский завершал, находясь в заграничной поездке, и тем самым спас Театр имени Мейерхольда от вынужденного прорыва в предстоящем театральном сезоне.

Л. В. Маяковская на открытии тематической выставки 'Маяковский на Красной Пресне' (19 июля 1964 г.)

24 августа 1972 года Людмиле Владимировне исполнилось 88 лет. В тот день у нее собрались несколько человек - истинные друзья семьи Маяковских. Людмила Владимировна, хотя и хворала, держалась бодро и даже шутила. В ее адрес поступило много писем и поздравительных телеграмм, звонили по телефону, желали доброго здоровья и успешной работы, связанной с предстоящим открытием Государственного музея В. В. Маяковского в Москве. К сожалению, ей не пришлось присутствовать на торжественном открытии: 12 сентября Людмила Владимировна скончалась.