Выступление на диспуте о "Бане" в Доме печати

Товарищи, я существую 35 лет физическим своим существованием и 20 лет - так называемым творческим, и все время своего существования я утверждаю свои взгляды силами собственных легких, мощностью, бодростью голоса. И не беспокоюсь, что вещь моя будет аннулирована. В последнее время стало складываться мнение, что я общепризнанный талант, и я рад, что "Баня" это мнение разбивает. Выходя из театра, я вытираю, говоря, конечно, в переносном смысле, плевки со своего могучего чела.

После просмотра "Бани" голоса делились на две части: одни говорили: "Как замечательно, никогда так весело не было"; другие говорили: "Какая гадость, отвратительный спектакль".

Мне было бы очень легко сказать, что моя вещь была прекрасна, но ее испортили постановкой. Это был бы чрезвычайно легкий путь, от которого я отказываюсь. Я принимаю на себя целиком ответственность за недостатки и достоинства этой вещи. Но есть моменты другого порядка. Нельзя, например, прийти и сказать: "Вот смотрите, избиение коммунистической демонстрации, скажем, в Нью-Йорке произошло лучше, чем забастовка углекопов в Англии". Подобная оценка не является действительным мерилом вещей. Прежде всего надо говорить о том, насколько та или другая вещь в наше время необходима. Если это наша вещь, то надо говорить: "Какое горе, что она плоха". Если она вредна, то надо радоваться тому, что она нехороша.

Основной интерес этого спектакля заключается не в психоложестве, а в разрешении революционных проблем. Оценивая театр как арену, отражающую политические лозунги, я пытаюсь найти оформление для разрешения подобных задач. Прежде всего я заявляю, что театр - это арена, а во-вторых,- это зрелищное предприятие, то есть опять-таки веселая публицистическая арена.

Кто-то сказал: "Провал "Бани", неудача "Бани"". В чем неудача, в чем провал? В том, что какой-то человечишко из "Комсомольской правды" случайно пискнул фразочку о том, что ему не смешно, или в том, что кому-то не понравилось, что плакат не так нарисован? На это я ориентировался двадцать лет своей работы? Нет, я ориентировался на литературный и драматический материал действительной ценности, вложенный в ту или другую вещь. В чем для меня ценность этого материала? Ценность в том, что это прежде всего пропаганда, поданная в форме читки, в том, что в самом тексте с самого начала до конца разрешены все комичные рамки разговоров. Я знаю, что каждое слово, мною сделанное, начиная с самого первого и кончая заключительным, сделано с той добросовестностью, с которой я делал свои лучшие стихотворные вещи. Чаров в доказательство неостроумных моментов привел три фразочки, взяв актерскую отсебятину.

Со стороны драматургической. Разрешая постановочные моменты, мы наткнулись на недостаточность сценической площадки. Выломали ложу, выломали стены, если понадобится- выломим потолок: мы хотим из индивидуального действия, разворачивающегося в шести или семи картинах, сделать массовую сцену. Десять раз повторяю,- предвижу, что по этому поводу со смотрящими и со старым театром мне придется вступить в конфликт. Я знаю - и думаю, что Мейерхольд это знает,- что если бы мы сделали сцену по точным авторским ремаркам, мы достигли бы большего театрального эффекта. Но вместо психологического театра мы выставляем зрелищный театр. Меня сегодня с "Вечерней Москве" критиковали рабочие. Один говорит: "Балаган", другой говорит: "Петрушка". Как раз я и хотел и балаган и петрушку. Третий говорит: "Нехудожественно". Я радуюсь: я и не хотел художественно, я старался сделать нехудожественно.

Мы никогда не были беспочвенными авангардистами, но никогда не были и хвостистами. Мы всегда говорили, что идеи, выдвигаемые Советским Союзом, являются передовыми идеями. В области драматургии мы являемся ведущим театром. На этом пути мы делаем десятки и сотни ошибок, но эти ошибки нам важнее успехов старого адюльтерного театра.

Примечание

Выступление на диспуте о "Бане" в Доме печати. Впервые - газ. "Известия ЦИК", М., 1935, 6 декабря. Диспут проходил 27 марта 1930 года.

Выступление проникнуто сознанием необходимости своей работы, гордостью за свой двадцатилетний труд, высоким чувством человеческого достоинства.

...какой-то человечишко из "Комсомольской правды" случайно пискнул фразочку...- имеется в виду клеветническая статья Ан. Чарова на пьесу "Баня" (1930, 22 марта), которая была перепечатана затем за рубежом в белоэмигрантской прессе.

Меня сегодня в "Вечерней Москве" критиковали рабочие.- Речь идет об обсуждении "Бани" утром 27 марта в кабинете редактора газеты "Вечерняя Москва".

В. Табарев