"За что боролись?"

Слух идет
          бессмысленен и гадок, 
трется в уши
             и сердце ёжит. 
Говорят,
         что воли упадок 
у нашей
        у молодежи. 
Говорят,
         что иной братишка, 
заработавший орден,
                    ныне 
про вкусноты забывший ротишко 
под витриной
             кривит в унынье. 
Что голодным вам
                 на зависть 
окна лавок в бутылочном тыне, 
и едят нэпачи и завы 
в декабре
          арбузы и дыни. 
Слух идет
          о грозном сраме, 
что лишь радость
                 развоскресенена, 
комсомольцы
            лейб-гусарами 
пьют
     да ноют под стих Есенина. 
И доносится до нас 
сквозь губы искривленную прорезь: 
"Революция не удалась...
За что боролись?.."
И свои 18 лет
под наган подставят -
                      и нет,
или горло
          впетлят в коски.
И горюю я,
           как поэт, 
и ругаюсь,
           как Маяковский. 
Я тебе
       не стихи ору, 
рифмы в этих делах
                   ни при чем; 
дай
    как другу
              пару рук 
положить
         на твое плечо.
Знал и я,
          что значит "не есть", 
по бульварам валялся когда,-
понял я,
         что великая честь
за слова свои
              голодать.
Из-под локона,
               кепкой завитого,
вскинь глаза,
              не грусти и не злись.
Разве есть
           чему завидовать,
если видишь вот эту слизь?
Будто рыбы на берегу -
с прежним плаваньем
                    трудно расстаться им
То царев горшок берегут, 
то
   обломанный шкаф с инкрустациями.  
Вы - владыки
             их душ и тела,
с вашей воли
             встречают восход.
Это -
      очень плевое дело, 
если б
       революция захотела 
со счетов особых отделов
эту мелочь
           списать в расход.
Но, рядясь
           в любезность наносную, 
мы -
     взамен забытой Чеки -
кормим дыней их ананасною, 
ихних жен
          одеваем в чулки. 
И они
      за все за это, 
что чулки,
           что плачено дорого, 
строят нам
           дома и клозеты 
и бойцов
         обучают торгу. 
Что ж,
       без этого и нельзя! 
Сменим их,
           гранит догрызя.
Или
    наша воля обломалась 
о сегодняшнюю
              деловую малость? 
Нас дело
         должно
                пронизать насквозь, 
скуленье на мелочность
                       высмей.  
Сейчас
       коммуне
               ценен гвоздь, 
как тезисы о коммунизме. 
Над пивом
          нашим юношам ли 
склонять
         свои мысли ракитовые? 
Нам
    пить
         в грядущем
                    все соки земли, 
как чашу,
          мир запрокидывая.

Примечание

"За что боролись?" Впервые - газ. "Комсомольская правда", М., 1927, 27 марта и в журн. "Новый Леф", М., 1927, № 3, март.

Выступая на диспуте "Упадочное настроение среди молодежи (есенинщина)", состоявшемся в Москве, в Коммунистической академии, 13 февраля и 5 марта 1927 года, Маяковский сказал: "Конечно, причины возникновения упадочных настроений чрезвычайно глубоки, и форма проявления этого упадочничества чрезвычайно различна...

По вопросу об есенинщине я глубоко убежден, конечно, что Есенин сам по себе не так страшен и не мог бы быть так страшен, как есенинщина...".

Стихотворению, в отличие от публицистических выступлений поэта на эту тему, свойственна раздумчивая, размышляющая интонация. Автор выступает как полпред поэзии, говорящий от имени государства и народа.