Император

Помню -
       то ли пасха, 
то ли -
       рождество: 
вымыто
      и насухо
расчищено торжество.
По Тверской
           шпалерами
                    стоят рядовые,
перед рядовыми -
                пристава.
Приставов
         глазами
                едят городовые:
- Ваше благородие,
                  арестовать? -
Крутит
      полицмейстер
                  за уши ус. 
Пристав козыряет:
                - Слушаюсь! -
И вижу -
        катится ландо, 
и в этой вот ланде 
сидит  
     военный молодой 
в холеной бороде. 
Перед ним,
          как чурки, 
четыре дочурки.
И на спинах булыжных,
                   как на наших горбах, 
свита
     за ним
           в орлах и в гербах. 
И раззвонившие колокола 
расплылись
          в дамском писке: 
Уррра!
      царь-государь Николай, 
император
         и самодержец всероссийский!
Снег заносит
            косые кровельки, 
серебрит
        телеграфную сеть, 
он схватился
            за холод проволоки 
и остался
         на ней
               висеть.
На всю Сибирь,
              на весь Урал 
метельная мура. 
За Исетью,
          где шахты и кручи, 
за Исетью,
          где ветер свистел, 
приумолк
        исполкомовский кучер 
и встал
       на девятой версте. 
Вселенную
         снегом заволокло. 
Ни зги не видать -
                  как на зло. 
И только
        следы
             от брюха волков 
по следу
        диких козлов.
Шесть пудов
          (для веса ровного!), 
будто правит
            кедров полком он, 
снег хрустит
            под Парамоновым, 
председателем
             исполкома. 
Распахнулся весь, 
роют
    снег
        пимы.
- Будто было здесь?! 
Нет, не здесь.
              Мимо! - 
Здесь кедр
          топором перетроган, 
зарубки
       под корень коры, 
у корня,
        под кедром,
                   дорога, 
а в ней -
         император зарыт.
Лишь тучи
         флагами плавают, 
да в тучах
          птичье вранье, 
крикливое и одноглавое, 
ругается воронье.
Прельщают
         многих
               короны лучи. 
Пожалте,
        дворяне и шляхта, 
корону
      можно
           у нас получить, 
но только
         вместе с шахтой.

Свердловск.

Примечание

Император. Впервые - журн. "Красная новь", М., 1928, кн. 4, апрель.

Написано в связи с пребыванием Маяковского 26 - 29 января 1928 года в Свердловске (бывш. Екатеринбурге), где 17 июля 1918 года в связи с приближением к городу белогвардейских войск по постановлению Уральского областного Совета рабочих и крестьянских депутатов были расстреляны бывший русский император Николай II и члены его семьи.

В. Маяковский не включил в окончательный вариант стихотворения строки, бывшие в беловом автографе:

 Спросите, руку твою протяни: 
 казнить или нет человечьи дни. 
 Не встать мне на повороте. 
 Живые - так можно в зверинец их, 
 промежду гиеной и волком. 
 И как ни крошечен толк от живых - 
 от мертвого меньше толку. 
 Мы повернули истории бег. 
 Старье навсегда провожайте. 
 Коммунист и человек 
 не может быть кровожаден*.

^* (Знаки расставлены нами. (Ред.).)

Тверская - ныне ул. Горького в Москве.

Ландо - четырехместный экипаж с откидным верхом.

Исеть - "Река Исеть за Исетским заводом" (примечание Маяковского в журнале).

Парамонов, Анатолий Иванович - председатель Свердловского исполкома в 1928 году.

...а в ней - император зарыт.- Перефразировка строк Лермонтова из стихотворения "Воздушный корабль":

 На острове том есть могила, 
 А в ней император зарыт.