Поэмы 1922-1923

Люблю

 Любовь любому рожденному дадена,- 
 но между служб, 
 доходов 
 и прочего 
 со дня на день 
 очерствевает сердечная почва. 
 На сердце тело надето, 
 на тело - рубаха. 
 Но и этого мало! 
 Один - 
 идиот! - 
 манжеты наделал 
 и груди стал заливать крахмалом. 
 Под старость спохватятся. 
 Женщина мажется. 
 Мужчина по Мюллеру мельницей машется. 
 Но поздно. 
 Морщинами множится кожица. 
 Любовь поцветет, 
 поцветет - 
 и скукожится.

 Я в меру любовью был одаренный. 
 Но с детства 
 людьё 
 трудами муштровано. 
 А я - 
 убёг на берег Риона 
 и шлялся, 
 ни чёрта не делая ровно. 
 Сердилась мама: 
 "Мальчишка паршивый!" 
 Грозился папаша поясом выстегать. 
 А я, 
 разживясь трехрублевкой фальшивой, 
 играл с солдатьём под забором в "три 
                                    листика". 
 Без груза рубах, 
 без башмачного груза 
 жарился в кутаисском зное. 
 Вворачивал солнцу то спину, 
 то пузо - 
 пока под ложечкой не заноет. 
 Дивилось солнце: 
 "Чуть виден весь-то! 
 А тоже - 
 с сердечком. 
 Старается малым! 
 Откуда 
 в этом 
 в аршине 
 место - 
 и мне, 
 и реке, 
 и стовёрстым скалам?!" 

 Юношеству занятий масса. 
 Грамматикам учим дурней и дур мы. 
 Меня ж 
 из 5-го вышибли класса. 
 Пошли швырять в московские тюрьмы. 
 В вашем 
 квартирном 
 маленьком мирике 
 для спален растут кучерявые лирики. 
 Что выищешь в этих болоночьих лириках?! 
 Меня вот 
 любить 
 учили 
 в Бутырках. 
 Что мне тоска о Булонском лесе?! 
 Что мне вздох от видов на море?! 
 Я вот 
 в "Бюро похоронных процессий" 
 влюбился 
 в глазок 103 камеры. 
 Глядят ежедневное солнце, 
 зазнаются. 
 "Чего - мол - стоют лучёнышки эти?" 
 А я 
 за стенного 
 за желтого зайца 
 отдал тогда бы - все на свете.

 Французский знаете. 
 Делите. 
 Множите. 
 Склоняете чудно. 
 Ну и склоняйте! 
 Скажите - 
 а с домом спеться 
 можете? 
 Язык трамвайский вы понимаете? 
 Птенец человечий, 
 чуть только вывелся - 
 за книжки рукой, 
 за тетрадные дести. 
 А я обучался азбуке с вывесок, 
 листая страницы железа и жести. 
 Землю возьмут, 
 обкорнав, 
 ободрав ее - 
 учат. 
 И вся она - 
 с крохотный глобус. 
 А я 
 боками учил географию - 
 недаром же 
 наземь 
 ночёвкой хлопаюсь! 
 Мутят Иловайских больные вопросы: 
 - Была ль рыжа борода Барбароссы? - 
 Пускай! 
 Не копаюсь в пропыленном вздоре я - 
 любая в Москве мне известна история! 
 Берут Добролюбова (чтоб зло ненавидеть),- 
 фамилья ж против, 
 скулит родовая. 
 Я 
 жирных 
 с детства привык ненавидеть, 
 всегда себя 
 за обед продавая. 
 Научатся, 
 сядут - 
 чтоб нравиться даме, 
 мыслишки звякают лбёнками медненькими. 
 А я 
 говорил 
 с одними домами. 
 Одни водокачки мне собеседниками. 
 Окном слуховым внимательно слушая, 
 ловили крыши - что брошу в уши я. 
 А после 
 о ночи 
 и друг о друге 
 трещали, 
 язык ворочая - флюгер.

 У взрослых дела. 
 В рублях карманы. 
 Любить? 
 Пожалуйста! 
 Рубликов за сто. 
 А я, 
 бездомный, 
 ручища 
 в рваный 
 в карман засунул 
 и шлялся, глазастый. 
 Ночь. 
 Надеваете лучшее платье. 
 Душой отдыхаете на женах, на вдовах. 
 Меня 
 Москва душила в объятьях 
 кольцом своих бесконечных Садовых. 
 В сердца, 
 в часишки 
 любовницы тикают. 
 В восторге партнеры любовного ложа. 
 Столиц сердцебиение дикое 
 ловил я, 
 Страстною площадью лёжа. 
 Враспашку - 
 сердце почти что снаружи - 
 себя открываю и солнцу и луже. 
 Входите страстями! 
 Любовями влазьте! 
 Отныне я сердцем править не властен. 
 У прочих знаю сердца дом я. 
 Оно в груди-любому известно! 
 На мне ж 
 с ума сошла анатомия. 
 Сплошное сердце - 
 гудит повсеместно. 
 О, сколько их, 
 одних только вёсен, 
 за 20 лет в распалённого ввалено! 
 Их груз нерастраченный - просто несносен. 
 Несносен не так, 
 для стиха, 
 а буквально.

 Больше чем можно, 
 больше чем надо - 
 будто 
 поэтовым бредом во сне навис - 
 комок сердечный разросся громадой: 
 громада любовь, 
 громада ненависть. 
 Под ношей 
 ноги 
 шагали шатко - 
 ты знаешь, 
 я же 
 ладно слажен - 
 и всё же 
 тащусь сердечным придатком, 
 плеч подгибая косую сажень. 
 Взбухаю стихов молоком 
 - и не вылиться - 
 некуда, кажется - полнится заново. 
 Я вытомлен лирикой - 
 мира кормилица, 
 гипербола 
 праобраза Мопассанова.

 Поднял силачом, 
 понес акробатом. 
 Как избирателей сзывают на митинг, 
 как сёла 
 в пожар 
 созывают набатом - 
 я звал: 
 "А вот оно! 
 Вот! 
 Возьмите!" 
 Когда 
 такая махина ахала - 
 не глядя, 
 пылью, 
 грязью, 
 сугробом 
 дамьё 
 от меня 
 ракетой шарахалось: 
 "Нам чтобы поменьше, 
 нам вроде танго бы..." 
 Нести не могу - 
 и несу мою ношу. 
 Хочу ее бросить - 
 и знаю, 
 не брошу! 
 Распора не сдержат рёбровы дуги. 
 Грудная клетка трещала с натуги.

 Пришла - 
 деловито, 
 за рыком, 
 за ростом, 
 взглянув, 
 разглядела просто мальчика. 
 Взяла, 
 отобрала сердце 
 и просто 
 пошла играть - 
 как девочка мячиком. 
 И каждая - 
 чудо будто видится - 
 где дама вкопалась, 
 а где девица. 
 "Такого любить? 
 Да этакий ринется! 
 Должно, укротительница. 
 Должно, из зверинца!" 
 А я ликую. 
 Нет его - 
 ига! 
 От радости себя не помня, 
 скакал, 
 индейцем свадебным прыгал, 
 так было весело, 
 было легко мне.

 Один не смогу - 
 не снесу рояля 
 (тем более - 
 несгораемый шкаф). 
 А если не шкаф, 
 не рояль, 
 то я ли 
 сердце снес бы, обратно взяв. 
 Банкиры знают: 
 "Богаты без края мы. 
 Карманов не хватит - 
 кладем в несгораемый". 
 Любовь 
 в тебя - 
 богатством в железо - 
 запрятал, 
 хожу 
 и радуюсь Крезом. 
 И разве, 
 если захочется очень, 
 улыбку возьму, 
 пол-улыбки 
 и мельче, 
 с другими кутя, 
 протрачу в полночи 
 рублей пятнадцать лирической мелочи.

 Флоты - и то стекаются в гавани. 
 Поезд - и то к вокзалу гонит. 
 Ну, а меня к тебе и подавней 
 - я же люблю! - 
 тянет и клонит. 
 Скупой спускается пушкинский рыцарь 
 подвалом своим любоваться и рыться. 
 Так я 
 к тебе возвращаюсь, любимая. 
 Мое это сердце, 
 любуюсь моим я. 
 Домой возвращаетесь радостно. 
 Грязь вы 
 с себя соскребаете, бреясь и моясь. 
 Так я 
 к тебе возвращаюсь,- 
 разве, 
 к тебе идя, 
 не иду домой я?! 
 Земных принимает земное лоно. 
 К конечной мы возвращаемся цели. 
 Так я 
 к тебе 
 тянусь неуклонно, 
 еле расстались, 
 развиделись еле.

 Не смоют любовь 
 ни ссоры, 
 ни вёрсты. 
 Продумана, 
 выверена, 
 проверена. 
 Подъемля торжественно стих строкопёрстый, 
 клянусь - 
 люблю 
 неизменно и верно!

[1922]

Примечание

Впервые, отдельным изданием, поэма опубликована в 1922 году, М., изд. "Вхутемас" (МАФ, серия поэтов, №1).

Написана в ноябре 1921-начале февраля 1922 года.

Мужчина по Мюллеру мельницей машется.-Мюллер И. П.- автор гимнастической системы упражнений.

...берег Риона...- Риони - река в Грузии, с которой связаны детские воспоминания поэта.

...играл в "три листика" - "Три листика" - игра в карты.

Меня ж из 5-го вышибли класса.- С августа 1906 года до начала марта 1908 года Маяковский учился в Пятой Московской гимназии, из которой вынужден был уйти, включившись в подпольную революционную работу.

Пошли швырять в московские тюрьмы.- В 1908-1909 годах Маяковский трижды подвергался аресту за революционную деятельность.

Сущевская полицейская часть, где содержался под стражей В. Маяковский (1908-1909). Работа Б. Земенкова. 1947

Меня вот любить учили в Бутырках.- С 18 августа 1909 года по 9 января 1910 года Маяковский находился в Бутырской тюрьме в Москве.

Я вот в "Бюро похоронных процессий" влюбился в глазок 103 камеры.- В Бутырской тюрьме Маяковский находился в одиночной камере № 103. Из окна коридора было видно помещавшееся напротив тюрьмы бюро похоронных процессий.

...за тетрадные дести.- Десть - мера писчей бумаги. Русская десть - 24 листа. Здесь имеются в виду тетрадные листы, пачки листов.

Мутят Иловайских больные вопросы...- Иловайский Д. И. (1832-1920)-русский историк, автор учебников, изданных до Октябрьской революции и написанных в реакционно-монархическом духе.

Была ль рыжа борода Барбароссы? - Барбаросса Фридрих I (ок. 1123-1190) - император так называемой "Священной Римской империи германской нации" (1152-1190). "Барбаросса" в переводе с итальянского языка означает "рыжая борода".

Страстною площадью лежа.- Страстная площадь - теперь Пушкинская площадь в Москве.

...гипербола праобраза Мопассанова.- Имеется в виду рассказ Ги де Мопассана "Идиллия".

... хожу и радуюсь Крезом. - Крез (ок. 560-546 до н. э.) - царь Лидии, владевший несметными богатствами.